...– У вас сколько имеется сбережений?
Вопрос был задан участливым тоном, но все-таки такой вопрос нельзя не признать неделикатным. Буфетчик замялся.
– Двести сорок девять тысяч рублей в пяти сберкассах,
– отозвался из соседней комнаты треснувший голос, – и дома
под полом двести золотых десяток.
Буфетчик как будто прикипел к своему табурету.
– Ну, конечно, это не сумма, – снисходительно сказал
Воланд своему гостю, – хотя, впрочем, и она, собственно, вам
не нужна. Вы когда умрете?
Тут уж буфетчик возмутился.
– Это никому не известно и никого не касается, – отве-
тил он.
– Ну да, неизвестно, – послышался все тот же дрянной
голос из кабинета, – подумаешь, бином Ньютона! Умрет он
через девять месяцев, в феврале будущего года, от рака печени
в клинике Первого МГУ, в четвертой палате.
Буфетчик стал желт лицом.
– Девять месяцев, – задумчиво считал Воланд, – двести
сорок девять тысяч… Это выходит круглым счетом двадцать
семь тысяч в месяц? Маловато, но при скромной жизни хватит. Да еще десятки.
– Десятки реализовать не удастся, – ввязался все тот же голос, леденя сердце буфетчика, – по смерти Андрея Фокича дом
немедленно сломают и десятки будут отправлены в госбанк.
– Да я и не советовал бы вам ложиться в клинику, – продолжал артист, – какой смысл умирать в палате под стоны и хрип
безнадежных больных. Не лучше ли устроить пир на эти два-
дцать семь тысяч и, приняв яд, переселиться <в другой мир>
под звуки струн, окруженным хмельными красавицами и лихими друзьями?